Моя  родная тётя – бывшая учительница.  Она по-прежнему живёт в той квартире, в которой они с моим отцом родились. Он просто выписался из квартиры, подарив её сестре, которая привела в квартиру мужа, жившего до этого в башкирской деревне, и родила там троих детей. Всю жизнь она считала, что брат ей обязан. Пока он не был женат, он привозил подарки из командировок матери, своим тёткам и ей. А потом его прописала в своей московской квартире моя бабушка. У него появилась семья и другие обязательства. Но они по-прежнему считали, что он им обязан.



      «Сектанты!» заявила тётка, когда увидела на стене иконы. «Но готовят вкусно» согласилась она, когда в годы дефицита и пустых полок на сковороде зашкварчала простенькая колбаса, порезанная кусочками, к которой подали рис с овощами. Моя мать часто вспоминала эту историю, смеясь. Как она волновалась, что совсем нечем угощать сестру жениха, и она с трудом выкрутилась из ситуации. Больше всего тётку поразили овощи. Целая упаковка горошка и фасоли в банках!  – рассказывала она, вернувшись в Уфу.

     Есть овощи считалось пустой тратой денег и столичным жеманством. Из-за этого я долгие годы думала, что вся башкирская и татарская кухня – тяжёлая и жирная. Так готовила  моя татарская бабушка. Наилевна особо не имела времени готовить, так как мало того, что она постоянно занималась своим бизнесом, так ещё и вела бухгалтерию для нескольких знакомых и  хозяйство в своей просторной квартире и на даче. Когда я улетала домой из Уфы, долго ждала рейса в аэропорту. Села в кафе и купила пирожки и чай. Таких вкусных и больших пирожков с куриным мясом и картофелем я ещё не пробовала. Чак-чак как-то попробовала приготовить дома сама. Первый раз палочки слегка передержала. Они были твердоваты. Уже на второй раз получилось вкусно, как заказной чак-чак из кафе в Уфе, который я ела в далёком детстве. Получается, что дело не в кухне и традициях, а  в старании.

     И моя тётка, и две моих двоюродных сестры все застойные годы целиком одевались и обувались в мои вещи, которые они забирали после того, как погостили в Москве. Моя младшая двоюродная сестра фактически выросла в моей одежде, но за всю свою жизнь не прислала ни одной открытки. Вы можете сказать – а за что тут благодарить? Подумаешь, иногда приезжали и останавливались. Могли бы остановиться в гостинице. Ну, отдавала что-то из своих надоевших курточек и платьев.  Могли бы не брать, а купить своё! Сама тётка рассказала такой случай. Она надела ангорскую кофту, расшитую блёстками, и пошла в ней в театр. Там, сидевшая рядом женщина, предложила купить одежду  за внушительную для того времени сумму денег. Тётка отказалась, так как кофта нравилась ей самой. Тогда женщина встала перед ней на колени и начала плакать, умоляя продать. Но тётка не продала.

     Много лет она враждовала с женой  своего младшего брата, Наилевной.  Та регулярно ей напоминала о том, что ей досталась квартира, а сама она грязная и безалаберная дура, у которой пауки и тараканы сидят по углам, и в открытую насмехалась над ней. Пару раз он пыталась использовать даже тёткиных детей. Когда младший брат моего отца, Руслан, открыл собственный ремонтный бизнес, тётка предложила устроить на работу её сына Марата, племянника. И вот чем это закончилось. Однажды, задыхаясь от слёз, тётка дозвонилась моему отцу. Выяснилось, что на паспорт Марата без его ведома оформляли ипотеку и какие-то кредиты. Мой отец позвонил в Уфу брату и долго кричал в трубку, что «Так не делается». Подробностей их общения я не знаю, так как узнала об этой подлости спустя годы от отца Марата, деревенского мужа тётки. Сделку отменили. Марат работать с тёткой, конечно, не стал.

     После того, как Наилевна  начала таскать меня по судам, мне пару раз позвонил муж родной тётки.  Ему было любопытно. Он посочувствовал, сказав, что она давно задумала дурное и то, что предлагала помощь с похоронами и помощь с ремонтом – это был её план меня обобрать и выгнать на улицу. «А  нам от тебя ничего не надо!» добавил дядя. Он имел ввиду, что пока хватит той трёхкомнатной квартиры в Уфе, из которой выписался мой отец. На московскую квартиру моей русской бабушки, в которой я живу, он пока не претендует. Ни выступить в качестве свидетеля, ни обратиться к другим многочисленным родственникам, присутствовавшим на поминках, не предлагал. Узнав, сколько от меня потребовали выплатить в суде, он сказал: «Ты такая молодец, что не боишься её! Борись дальше». И повесил трубку.


Подробнее https://kibernetika.livejournal.com/485564.html...