Лично у меня Иосиф Бродский абсолютно не ассоциируется с Нарвским округом, а округ не ассоциируется с ним, но ведь в этом районе есть минимум 2 места связанных с судьбой поэта.

Первое даже по хронологии - это школа, сейчас носящая номер 615. Туда пятнадцатилетний Ося переходит в 8-м классе. К тому времени он успел сменить 4 учебных заведения. Ещё во 2-м, на Моховой улице учитель дал ему известную характеристику: “…Упрямый, настойчивый, ленивый. Грубый. Мешает проведению уроков, шалит. Домашние задания письменные выполняет очень плохо, а то и совсем не выполняет. Тетради имеет неряшливые, грязные, с надписями и рисунками. Способный. Может быть отличником, но не старается”. 

Школа №289 Ленинского района завершила метания и стала последней в жизни Иосифа. Потому что он наконец-то начал прилежно учится? Нет. “И вот однажды зимним утром, без всякой видимой причины, я встал среди урока и мелодраматически удалился, ясно сознавая, что больше сюда не вернусь” – он просто ушёл во второй четверти… 

Интересно, что и Нарвский 4-6 и Стачек 4 были спроектированы Александром Ивановичем Гегелло. Также он работал над жилмассивом на Тракторной, но этот не побоюсь этого слова ЖК не связан с Иосифом Бродским. 

19 февраля 1960 года во второе здание (до 1925 года на его месте тоже стояла маленькая деревянная школа), которое являлось ДК им. А.М.Горького, зашёл уже девятнадцатилетний Бродский. В тот день в Дворце культуры проходил “Турнир поэтов”, на котором он впервые выступил со своими стихами, прочитав “Еврейское кладбище около Ленинграда”, написанное двумя годами ранее. 

Еврейское кладбище около Ленинграда.
Кривой забор из гнилой фанеры.
За кривым забором лежат рядом
юристы, торговцы, музыканты, революционеры.

Для себя пели.
Для себя копили.
Для других умирали.
Но сначала платили налоги,
уважали пристава,
и в этом мире, безвыходно материальном,
толковали Талмуд,
оставаясь идеалистами.

Может, видели больше.
А, возможно, верили слепо.
Но учили детей, чтобы были терпимы
и стали упорны.
И не сеяли хлеба.
Никогда не сеяли хлеба.
Просто сами ложились
в холодную землю, как зерна.
И навек засыпали.
А потом — их землей засыпали,
зажигали свечи,
и в день Поминовения
голодные старики высокими голосами,
задыхаясь от голода, кричали об успокоении.
И они обретали его.
В виде распада материи.

Ничего не помня.
Ничего не забывая.
За кривым забором из гнилой фанеры,
в четырех километрах от кольца трамвая.

Публика была в восторге, но жюри совсем наоборот. Глеб Семёнов встал со своего места, крикнув: “Какая же это поэзия!” Ведущая конкурса, Наталья Грудинина объявила, что выступление Иосифа Александровича не считается и признаётся как-будто его здесь и не было. 

Этот скандал придал фигуре Иосифа Бродского огромную популярность.