Адам Петрович Смит очень тосковал после вчерашнего. Как в пять утра проснулся, так и не мог найти себе места. Во рту образовалась пустыня Сахара, мотор троил, сигареты кончились. Здоровье было нужно срочно поправить, иначе страна могла лишиться своего гражданина и ценного налогоплательщика. Он еле дотерпел до девяти и пулей вылетел в ближайший магазин “Red and Afro”.

Продавщица насмешливо оценила его вечерний спортивный костюм и взъерошенный вид:

— Адам, ещё только утро.

— Зиночка, pliz! Не видишь, я весь горю? Мне полторашку пива “Buff №9” и пачку Донского. Запиши на мой счёт.

— Пакет нужен, пьяница?

— Зиночка, это же неполиткорректно. Я ветеран Тульско-Астраханской компании. Нам, сам президент разрешил, каждую пятницу….

— Зато правда. На! Иди побеждай своего Green Dragon.

— Спасибо, Зин! Спасибо! Я к пенсии занесу. Я, как штык! — Адам схватил лекарство в охапку и побежал.

— Ну и мужик, — вслед ему вздохнула продавщица. — Вроде и натурал, а хуже педика. Толку нет, одни обещания. И штык давно уже стёрся. Эх, нелёгкая наша бабская доля…

Адам Петрович чинно расположился на лоджии в старом кресле. Протёр пальцем пыльный гранёный стакан и налил первую до половинки. Пена пошла обильно, подтверждая белой шапкой качественный американский продукт. Это вам не какая-то русская подделка. Он судорожно выпил первую порцию, затем, уже не торопясь, налил себе вторую. После второго стакана на душе стало легко и приятно. Адам Петрович закурил и начал искать пепельницу. Не пристало джентльмену стряхивать пепел на пол.

— Пепельница за креслом, Петрович, — подсказал ему тонкий голос, в котором слышались ехидные нотки.

— Спасибо, — он нашарил пустую банку из-под кофе и оглянулся.

Перед ним на подоконнике сидела фея. Как из мультика про Питера Пена, только ростом повыше. В драном зелёном платьице и и выставив напоказ голые татуированные коленки.

“Ноженька моя, ты устала” — невольно прочитал он одну из татуировок. Потом перевёл взгляд на голые плечи. Там синевой отливали наколки "Северная звезда" и "ИРА".

— Угостите даму сигаретой? — попросила фея самым развязным тоном и выпятила губки.

Адам Петрович, хоть и злоупотреблял по причине многочисленных ранений и обширной контузии, но дураком вовсе не был. Дурак бы не смог в одиночку победить кровожадный отряд эскимосов в диких степях Казахстана при помощи только одной гранаты и пулемёта M240. Он сразу сообразил.

— Опять наркоманы из 37 квартиры, Штырь сварили, — проворчал он.

— Кому Штырь, а кому и отдушина. Ничего-то ты не понимаешь Адам. Где же кончается граница реальности и начинаюсь я — вот в чём вопрос? — фея затрепыхала дырявыми стрекозиными крылышками, и он словно наяву почувствовал дуновение ветерка.

— Да ну, нахер. Возвращайся-ка ты в свою страну ку-ку! — Адам вдавил тлеющую сигарету в ладонь и сморщился от боли. Фея лопнула, словно воздушный шарик. Она размазалась по окну и стенам лоджии разноцветным пятном.

Наблюдая, как остатки пятна медленно испаряются в лучах утреннего солнца, ветеран сплюнул и пошёл вызывать полицию.

Ещё немного и глюки из 37 квартиры расползутся по всей улице.

*****
Сегодня, старый и опытный инспектор городского отдела по контролю за оборотом наркотиков принимал пополнение. Управление перевело под его начало сержанта, хорошо разбирающегося в конопле.

— Откуда приехал, сынок? — допрашивал он молодого сотрудника

— Из Саратова! Сэр!

— Из Саратова присылают только быков и холодильники, салага. Дверцы я на тебе не вижу, значит: кто ты?

— Бык? Cэр?

— Молодец, — смягчился инспектор. — Водку пьёшь?

— Так точно! Сэр!

— Натурал?

— Да! Сэр!

— Наконец-то, нормального американца прислали. А то я не против секс меньшинств, но когда каждый второй в отделе красит губы и подводит глаза, это уже не меньшинства. Это уже геноцид. Ты понял меня?

— Да! Сэр!

— Вот так-то. Сегодня вечером бухаешь с нами в баре. Платишь за всех. Это тебе вроде прописки. Мы тут, не курим и не колемся, хотя если надо, у нас полная комната этого говна. Меня зовут Ричард. Я тут, твой царь и бог. Если какой из пид….секс меньшинств тут тебе улыбнётся — бей его по морде! Скажешь: я разрешил. Тебя как звать?

— Алексей. Сэр. Алексей Маштаков.

— Коренной американец?

— Так точно. Мои родители живут в Нижегородском штате.

— Ну, это нормально. Хорошо хоть не в Джерси. Я вообще толерантно ко всем отношусь. К макаронникам, черномазым, желтожопым и даже к веганам. Мне по хрену, что они у коровок еду отбирают. Как говорится: лишь бы не чукча. Сработаемся. Ты про новый наркотик в курсе уже?

— Вы, про Штырь?

— Ага. Редкая дрянь. Обычные марки, это детский лепет по сравнению с… — начал было рассказывать инспектор, но его голос заглушили звуки сирены.

— Что это, сэр? — прокричал испуганный сержант.

— Это, оповещение. Значит, где-то они уже вырвались. Поехали, покажу на месте, как действует этот наркотик.

*****
Они вернулись в отдел уже под вечер. Новенький устал настолько, что просто валился с ног. Стоило инспектору отлучиться на две минуты, как вернувшись, он застал сержанта, спящего прямо за столом.

— Слабое пополнение прислали, инспектор, — хихикнул один из полицейских. — надо было из Сибири. Вот там настоящие кремни работают. А этот свалился после первого вызова.

— Поговори мне ещё, — буркнул Ричард. — Забыл уже свой первый раз? А ведь я помню, как ты за розовой вороной по крыше многоэтажки бегал. Три часа бегал, пока она не лопнула.

Он пошарил в железных ящиках с вещдоками, нашёл в одном из них плед и заботливо укрыл новичка:

— Пусть поспит. Денёк был трудный. Не каждый такое выдержит.

*****
Они приехали на вызов Адама Смита так быстро, как только смогли. Но глюки уже расползлись. Варщики Штыря сняли первую пробу, и вся улица была усеяна кракозябрами. Никто толком не знает, как действовал на человеческий мозг этот новый наркотик, но эффект от него ощущали все на расстоянии километра. Галлюцинации. Яркие, разноцветные чудовища и игрушки. Голые персонажи мультфильмов и совершенно невообразимые, непонятные странности. Их видел не только тот, кто употребил Штырь - их видели все. И если первые версии наркотика просто было видно, и они были нематериальны, то новая версия позволяла пощупать глюк и даже поговорить с ним.

Ученые утверждали, что употребление Штыря приводит к быстрому истощению мозговой деятельности, деградации и смерти через несколько лет активного употребления. И случаи смерти, от употребления, происходили всё чаще. Но те, кто его употреблял и не хотели жить долго. Они хотели жить красиво и весело. Веселье кружило над городом гроздями весёлых зелёных слонов и бабушек, ругающихся на иврите. Веселье превращало обычные спальные районы честных налогоплательщиков в парки аттракционов и комнаты смеха, где за кривыми зеркалами прятались отвратительные болтливые хари. Это всегда было по-разному и создавало огромную головную боль для стражей правопорядка. Самое обидное, глюки не исчезали после окончания действия наркотика. Они продолжали жить и отравлять жизнь окружающим.

Штырь расползался по миру. Ведь у него был такой простой рецепт.

И оставалось только брать острый предмет и прокалывать очередной глюк, заставляя его терять форму.

Для этого управление уже закупило бронетранспортеры с гвоздеметательными машинами. Когда глюков становилось слишком много, полиции приходилось работать на них. Но это действовало только на массовые скопления. В основном же, приходилось ишачить вручную и колоть всех подозрительных булавками или даже скрепкой.

Инспектор собирался просить организовать в городе дружины самообороны для помощи органам правопорядка. Иначе распространение глюков было не остановить.

Сегодня инспектору удалось поймать очередного варщика. Его сдали его же собственные глюки. Они пальцем показали на квартиру изготовителя и были готовы подтвердить свои слова в суде. Но: боже храни Америку — кому придёт в голову слушать показания галлюцинаций?

Ричард оставил свой кабинет и отправился проведать этого варщика. Звали этого наркомана Огонёк. Тощий, с выпирающими наружу рёбрами, он сидел в камере и разговаривал со стеной.

— Не мешаю? — спросил инспектор. Он для верности прихватил с собой папку с делом этого наркомана.

— Да, что вы. Заходите. Мой дом - ваш дом.

— Твой дом тюрьма, засранец! — вспылил инспектор. — Ты, сегодня, своими действиями нанёс ущерб нашему городу на десятки миллионов рублей. Тебя электрический стул уже давно дожидается.

— Ах. Это всё такие мелочи, инспектор, — Огонёк отмахнулся и мечтательно уставился на стену. — Я даю миру куда больше, чем ваш засраный пластиком город. Я даю ему возможность прикоснуться к мечте. Стать богом. Мы все боги, инспектор.

— Оно и видно, — Ричард полистал папку и прочитал из нее несколько страниц. — А ты ведь, подавал такие надежды в химии. Победитель школьных олимпиад. Бесплатно поступил в МГУ на химфак. Чего тебе в жизни не хватало? Подруга изменила? Парень бросил? Чизбургер съел просроченный?

— Вы живёте в рамках, инспектор. Сами себе придумали законы и ограничения. Только у реальности нет ограничений. Она безгранична. Мои дети успешно живут и распространяются по миру. Они показывают, как можно изменить саму реальность, а вы дрейфуете в ней в маленьком корыте и держитесь руками и ногами за края. Боитесь, что корыто развалится? Так оно давно развалилось, инспектор. Вам только кажется, что вы в корыте, а вы уже давно утонули. Вы уже давно на самом дне.

— Это ты на дне, Огонёк, — хмыкнул Ричард. — Тебя сдали твои же собственные глюки. Детишки твои.

Наркоман отвлёкся от созерцания стены и, улыбаясь, подошёл к решётке, отделяющей его от инспектора:

— Вы правы. Они меня сдали. И это прекрасно. Разве вы ещё не понимаете?

— Я понимаю, что теперь ты в острых когтях правосудия. Теперь тебе крышка — мстительно сообщил инспектор.

Огонёк отрицательно покачал головой:

— Вы всё ещё не понимаете. Американская система правосудия самая лучшая в мире. Скоро, благодаря её работе, мои дети получат права. Появится прецедент, подтверждающий их права, и это будет значить, что они ничем не хуже вас, инспектор. Вы сами будете их защищать от насилия, они будут признаны полноценными гражданами, а потом поток реальности сметёт все границы. Границ больше не будет. Всё.

— Да, иди ты в жопу! Границы будут всегда и закон всегда будет стоять на их страже! — возмутился Ричард. — А вас, всех долбанных наркоманов, мы пересажаем и накажем по справедливости.

Наркоман оглядел решётку, словно увидел её впервые и спросил:

— А, что же удержит нас в этих камерах? Прочные стены или вот эти прутья?

— Если потребуется, то и мой пистолет Макарова! — угрожающе пообещал инспектор.

— Так, с моей точки зрения, этого ничего нет, — ответил Огонёк. — Реальность, окружающая нас, гибка и податлива. Она может принимать любые формы. Вы видите пистолет, а я вижу лишь огурец в вашей кобуре. Как вы определяете, что реально, а что нет?

Инспектор испуганно ощупал кобуру. Его оружие было на месте. Холодное, тяжёлое и такое верное.

“Врёт сукин сын! Нажрался Штыря уже настолько, что сам уже ничего не соображает”, — подумал он. Нет. Тут нужен был опытный психолог. Для убедительности он вытащил большую канцелярскую скрепку и показал её наркоману:

— Видел - ублюдок? Из-за таких, как ты, я уже год, каждое утро тыкаю себя этой скрепкой. Каждый сраный день я прихожу на работу и проверяю себя. Укол подтверждает, что я настоящий. А все твои глюки, они только оболочка. Лопнули, и нет их.

— О, какое варварство! — схватился за голову Огонёк. — Вы уже сами себе не верите. Вы уже сами отрицаете своё существование в безграничной реальности. Зачем уничтожать моих детей? Они никого не убивали и не причиняли вред. Они существуют и это прекрасно. Они нужны лишь для того, чтобы вы все открыли глаза. Откройте же глаза, инспектор. Впрочем, мне это всё уже надоело.

Огонёк подошёл к стене и провёл по ней рукой. В стене появилась дверь.

— Прощайте, инспектор. Я хотел бы сказать вам больше, но вам этого уже не дано. Оставайтесь со своей скрепкой, в которую вы так верите. Она тут, похоже, единственная, кто понимает, что к чему.

Огонёк открыл дверь и исчез, оставив инспектора в одиночестве. Ричард не поверил своим глазам. Он достал из кармана скрепку и уколол себя. Раздался сильный хлопок.

--------------
автор Василий Кораблев
Подробнее https://www.yaplakal.com...