Зеленый принц — такой позывной получил Мусаб Хасан Юсеф, старший сын шейха Хасана Юсефа, одного из основателей палестинской террористической группировки ХАМАС, когда начал работать на израильскую службу безопасности. Он помогал предотвращать террористические атаки, предупреждая израильские органы безопасности о планах очередного террориста. Благодаря переданным им данным были разоблачены несколько террористических ячеек на территории Израиля и арестованы их высокопоставленные руководители, включая и его отца. После того как Мусаб Хасан Юсеф покинул Ближний Восток и обосновался в США, он написал автобиографическую книгу «Сын ХАМАСа», в которой рассказал о своей работе двойного агента. С разрешения издательства «Строки» «Лента.ру» публикует фрагмент текста.

Тайный осведомитель. 2000-2001

То, что я собираюсь раскрыть, до сих пор не знал никто, за исключением горстки сотрудников израильской спецслужбы. Я разглашаю эту информацию в надежде, что она прольет свет на ряд важных событий, которые долгое время были окутаны тайной. В день принятия решения — то есть в день, когда я решился сделать все, что в моих силах, чтобы остановить творившееся безумие, — я начал с того, что разузнал как можно больше о деятельности и планах Марвана Баргути и лидеров ХАМАСа. Я передал информацию Шин-Бет, которая предпринимала все возможное, чтобы их найти.

В Шин-Бет мне присвоили псевдоним Зеленый принц. Зеленый указывал на цвет хамасовского флага, а принц был очевидной отсылкой к положению моего отца — короля в ХАМАСе. Вот так, в двадцать два года я стал единственным «кротом» Шин-Бет в ХАМАСе, вхожим как в военное и политическое крыло организации, так и в другие палестинские группировки.

Но не только эта ответственность легла на мои плечи.

Теперь мне стало ясно как день, что Бог не просто так поместил меня поближе к центру как ХАМАСа, так и палестинского руководства, а также свел меня с Ясиром Арафатом и израильской службой безопасности

Я оказался в уникальном положении, наиболее подходящем для этой работы. И я чувствовал, что Бог на моей стороне.

Я хотел проникнуть глубже, узнать все, что происходит. В Первую интифаду я оказался в самой гуще насилия. Мертвые заполняли до отказа кладбище, на котором я ребенком играл в футбол. Я бросал камни. Я нарушал комендантский час. Но я не понимал, зачем наш народ прибегает к насилию. Теперь я хотел знать, почему мы занялись этим снова. Хотел понять.

С точки зрения Ясира Арафата, восстание было связано исключительно с политикой, деньгами и удержанием власти. Он был великим манипулятором, палестинским кукловодом. Перед камерой он осуждал ХАМАС за его нападения на мирных израильских жителей. Он настаивал, что ХАМАС выступал не от имени Палестинской администрации или палестинского народа. Но он практически не вмешивался в происходящее, позволяя ХАМАСу делать всю грязную работу и принимать на себя удары международного сообщества. Арафат превратился в хитрого старого политика, прекрасно знающего, что Израиль не сможет остановить нападения без помощи ПА.

И чем больше будет нападений, тем скорее Израиль сядет за стол переговоров.

За это время появилась новая группировка, называвшая себя «Бригады мучеников Аль-Аксы». Ее главными целями стали солдаты ЦАХАЛа и израильские поселенцы. Но никто не мог понять, кто эти люди и откуда взялись.

Они действовали как религиозные фанатики, но при этом никто — ни в ХАМАСе, ни в «Исламском джихаде» (признана террористической и запрещена в РФ) — их не знал

С другой стороны, не похоже, чтобы они были националистическими ответвлениями ПА или ФАТХа.

Шин-Бет недоумевал не меньше, чем все остальные. Раз или два в неделю какой-нибудь автобус или автомобиль поселенца подвергался смертоносному нападению. Новой группировке не могли противостоять даже вооруженные до зубов израильские солдаты.

Однажды мне позвонил Луэй.

— У нас появилась информация, что какие-то неизвестные люди посещают Махера Удэ. Нам нужно, чтобы ты выяснил, кто они такие и что их связывает с Махером. Мы считаем, что ты единственный, кто не облажается.

Махер Удэ был высокопоставленным лидером ХАМАСа, которым крайне интересовался Шин-Бет. Он был главой подразделения безопасности ХАМАСа в тюремной системе, и я точно знал, что на нем лежит ответственность за бльшую часть пыток там. Кроме того, я подозревал, что именно он стоял за терактами смертников. А еще Удэ был человеком чрезвычайно скрытным, что для Шин-Бет делало практически невозможным сбор доказательств, необходимых для его ареста.

В тот вечер я проезжал через центр Рамаллы. Шел месяц Рамадан, и улицы были пустынны. Солнце уже закатилось, и все в основном сидели по домам, разговляясь после ежедневного поста, когда я заехал на парковку недалеко от дома Махера Удэ. Хоть меня и не готовили к таким операциям, я знал основы.

В фильмах часто показывают, как люди сидят в машине напротив дома подозреваемого и наблюдают за ним через навороченные камеры и всякие другие шпионские штуки. У Шин-Бет наверняка есть чрезвычайно сложное оборудование, но у меня для этого задания имелись лишь машина и собственная пара глаз

Я должен был просто понаблюдать за домом и отследить, кто туда зайдет или выйдет.

Примерно через полчаса несколько вооруженных людей покинули двухэтажное здание и сели в новенький зеленый «Шевроле» с израильскими номерами. Все это выглядело как-то странно. Во-первых, члены ХАМАСа, особенно из военного крыла, никогда не носили оружие открыто. Во-вторых, такие парни, как Махер Удэ, не общались с вооруженными людьми.

Я завел машину и, прежде чем тронуться, подождал, пока между нами проедет пара машин. Затем я некоторое время следовал за зеленым «Шевроле» по главной улице в сторону Бетунии, где жили мои родители, после чего потерял их из виду.

Я разозлился на себя и на Шин-Бет. Все это не было похоже на кино. Это реальная жизнь, а в реальной жизни за слежку могут и убить. Если в Шин-Бет хотели, чтобы я вот так ездил за вооруженными людьми, особенно по ночам, то могли бы и помочь.

Это работа не для одиночки, а для целой группы. Я всегда думал, что в подобных операциях задействуют воздушное и спутниковое сопровождение — крутые высокотехнологичные штуки. А оказалось, что там был только я один.

Повезло еще, что меня не подстрелили. Не говоря уже о том, что я так ничего и не узнал. Я поехал домой с чувством, будто только что упустил сделку на миллион долларов

Следующим утром я встал, полный решимости найти зеленый «Шевроле». Однако, поколесив несколько часов, вернулся ни с чем. В очередной раз разочаровавшись, я сдался и решил помыть машину. И вот она, удача: то, что я искал, просто оказалось внутри автомойки. Тот же зеленый «Шевроле». Те же парни. С тем же оружием.

Можно ли это назвать счастливым случаем или божественным вмешательством? А может, чем-то еще?

Теперь, при свете дня и на близком расстоянии, я сумел разглядеть их куда подробнее, чем вчера ночью. По стильным костюмам, автомтам AK-47 и винтовкам М16 я мгновенно опознал в них «Отряд 17» — элитное подразделение коммандос, существовавшее с начала 1970-х годов. Это были те самые ребята, которые прикрывали спину Арафата и защищали его от все более многочисленных поклонников и завистников.

Но что-то по-прежнему казалось неправильным. Разве они могли быть теми самыми людьми, которых я видел у Махера Удэ? Что Махеру понадобилось от боевиков? Он не имел никакого отношения к Арафату, разве нет? Все это казалось какой-то ерундой.

После того как боевики уехали, я спросил у владельца автомойки, кто это, собственно, такие? Он знал, что я сын Хасана Юсефа, поэтому нисколько не удивился вопросу. Он подтвердил, что это бойцы «Отряда 17», и сказал, что они живут в Бетунии. Я поразился еще больше. Почему они живут в паре минут езды от дома моих родителей, а не на территории Арафата?

Я поехал по адресу, который дал мне владелец автомойки, и возле ворот дома обнаружил припаркованный «Шевроле». Тогда я поспешил обратно в штаб-квартиру Шин-Бет, чтобы рассказать Луэю обо всем, что узнал. Он внимательно выслушал, однако его начальник продолжил со мной спорить.

— Ерунда какая-то, — сказал он. — С чего бы охранникам Арафата жить за пределами его резиденции? Вы что-то напутали.

— Ничего я не напутал! — огрызнулся я.

Я и сам понимал — что-то не сходится. Меня жутко расстраивала невозможность найти объяснение тому, чему я стал свидетелем. Однако теперь какой-то человек пытался доказать мне, что я вовсе ничего не видел.

— Вся ситуация запутанная, — ответил я. — И мне все равно, считаете вы это ерундой или нет. Я видел то, что видел.

Начальника возмутил мой тон, и он ушел, хлопнув дверью. Луэй посоветовал мне успокоиться и еще раз вспомнить все детали. Похоже, наличие «Шевроле» не соответствовало той информации о «Бригадах», которой располагали они. Машина оказалась украденной израильской — вроде тех, на которых имели обыкновение разъезжать парни из ПА, но мы не могли взять в толк, как это связывало их с новой группировкой.

— Ты уверен, что это был зеленый «Шевроле»? — спросил Луэй. — Точно не БМВ?

Я был абсолютно уверен, что видел зеленый «Шевроле», но все равно еще раз съездил по тому адресу. Припаркованный «Шевроле» стоял на том же месте. Однако рядом с домом я увидел еще одну машину, накрытую белой тканью. Осторожно подкравшись к дому, я приподнял край ткани. Под ней блеснул серебристый БМВ 1982 года выпуска.

— Отлично, считай, мы их взяли! — прокричал Луэй, когда я позвонил и рассказал ему, что нашел.

— В каком смысле?

— Это охранники Арафата!

— Да что вы говорите! А я-то думал, что все напутал, — ответил я с некоторым сарказмом.

— Нет, ты был абсолютно прав! За последние пару месяцев этот БМВ засветился во всех перестрелках на Западном берегу.

Позже он объяснил, что моя информация стала настоящим прорывом, первым доказательством того, что «Бригады мучеников Аль-Аксы» — это не что иное, как личная охрана Ясира Арафата, финансируемая из его рук деньгами американских налогоплательщиков и зарубежных благотворителей. Это был настоящий прорыв.

Выявив эту связь, мы сделали огромный шаг к тому, чтобы положить конец ужасной череде взрывов, в которых гибли ни в чем не повинные мирные граждане. Доказательства, которые я предоставил Шин-Бет, позже были использованы против Арафата в Совете Безопасности ООНVI.

Все, что теперь оставалось сделать, — поймать членов новой террористической ячейки, или «отрубить змее голову», как любили говаривать израильтяне

Мы узнали, что наиболее опасными террористами были Ахмед Гандур, лидер «Бригад», и Муханед Абу Халава, один из его заместителей. Эти двое уже убили минимум дюжину человек. Вывести их из дела не представлялось слишком сложной задачей. Мы знали, кто они такие и где живут. И, что особенно важно, они не знали, что о них знаем мы.

Армия обороны Израиля запустила беспилотный летательный аппарат для облета жилого комплекса и сбора разведданных. Два дня спустя «Бригады» совершили еще одно нападение на территории Израиля, и израильтяне захотели ударить в ответ. К штаб-квартире «Бригад» подъехал 65-тонный израильский боевой танк «Меркава» со 120-миллиметровым орудием и выпустил по зданию двадцать снарядов. К сожалению, перед силовой акцией никто не удосужился запустить беспилотник, чтобы проверить, сидят ли внутри террористы. Их там не оказалось.

Хуже того, теперь они поняли, что мы вышли на их след. И вполне закономерно укрылись в резиденции Ясира Арафата. Мы знали, что они там, но войти туда и схватить их было невозможно. Нападения не только участились, но и стали более агрессивными. (...)

Предупредительный арест. Осень 2002 — весна 2003

У меня не осталось сил.

Я невероятно устал играть столько опасных ролей одновременно, устал от необходимости подстраивать характер и внешность под каждую группу людей, с которой я вступал в контакт. Когда я находился в обществе отца и других лидеров ХАМАСа, мне приходилось играть роль преданного хамасовца.

Для Шин-Бет я становился произраильским коллаборантом. Дома я часто выступал в роли защитника братьев и сестер, заменяя им отца, а когда приходил на работу, мне приходилось превращаться в обычного трудягу. Я учился на последнем курсе университета, и уже пора было готовиться к экзаменам. Но мне никак не удавалось сосредоточиться.

Заканчивался сентябрь 2002 года, и я решил, что пришло время для второго акта пьесы, начавшейся с фальшивой попытки Шин-Бет меня арестовать.

— Я так больше не могу, — сказал я Луэю. — Что с меня потребуется? Провести несколько месяцев в тюрьме? Я пройду через процедуру допросов. Потом вы меня освободите, и я окончу университет. После чего смогу наконец вернуться к работе в АМР и стану жить нормальной жизнью.

— А как же твой отец?

— Я не брошу его на произвол судьбы. Вам придется арестовать и его тоже.

— Что ж, если ты действительно этого хочешь... Наше правительство, конечно, обрадуется, что мы наконец поймали Хасана Юсефа.

Я подсказал матери, где скрывается отец, и позволил ей его навестить. Через пять минут после того как она пришла на конспиративную квартиру, район оцепил спецназ

Солдаты стали бегать по кварталу, криками загоняя гражданских в дома.

Один из этих «гражданских», куривший у своего дома наргиле (турецкий кальян), был не кто иной, как специалист по изготовлению бомб Абдалла Баргути, который и знать не знал, что жил через дорогу от Хасана Юсефа. И бедный солдат Армии обороны Израиля, велевший зайти ему внутрь, понятия не имел, что минуту назад наорал на самого разыскиваемого Израилем убийцу.

Все пребывали в неведении. Мой отец не знал, что родной сын сдал его властям, чтобы защитить от покушения

В ЦАХАЛе понятия не имели, что все это время Шин-Бет знала о местонахождении Хасана Юсефа и что некоторые из израильских солдат даже пообедали и с удовольствием вздремнули в доме, в подвале которого скрывался мой отец.

Как обычно, отец сдался мирно. И он, и другие лидеры ХАМАСа решили, что Шин-Бет просто-напросто проследила за моей матерью, пока она шла к его убежищу.

Разумеется, маму это расстроило, но она испытала и облегчение, что ее муж оказался там, где ему не грозит опасность, и что он больше не числился в израильских списках на уничтожение.