Когда мальчик становится мужчиной? Когда в первый раз ощущает на себе женскую обиду. Да, иногда это действительно совпадает с первым сексом, но в подавляющем большинстве случаев — нет. Чувствуешь вину, но не понимаешь, за что? О, сынок, ты уже совсем взрослый и попал в новый волшебный мир тонких ключиц, таинственных улыбок и гнетущей неопределенности.

За всех мужчин не скажу, но сам я обладаю примерно нулевой сопротивляемостью женской обиде. Мозг начинает лихорадочно биться — что мы сделали не так? Надо это немедленно как-то исправить! А что именно надо исправить? О, господи! Потом выясняется, что ничего исправлять было не надо, но если ты прошел через жернова чувства вины, дорогой мужчина — это неплохо, запомни это ощущение.

Почуяв обиду, я всегда спасался мытьём посуды — отнимал тарелки у посудомойки и мыл сам, шумя водой и преувеличенно бренча стаканами. Почему-то кажется, что мытьё посуды мужчиной успокаивает сразу всех, кто это видит. Ну и, конечно, от свежевымытой посуды можно испытать то, с чем могут сравниться разве что момент страсти к женщине, нежность к ребенку, победа в компьютерной игрушке и мгновенный восторг в момент чихания — кратковременное избавление от чувства вины. Это один из самых сильных наркотиков. Именно поэтому мужчины изредка по непонятной причине сами бросаются протирать пол, пылесосить или даже мыть окна в квартире, где живет любимая женщина. Им нужна доза.

По мнению множества женщин, самая привлекательная мужская черта — стильная трёхдневная виноватость на лице. Сразу хочется прижать такого к себе и показать подругам. А умение чувствовать женскую обиду, даже если ее на самом деле нет, и испытывать упругую, но умеренную вину — это вообще признак идеального семьянина. Более того, вина — предвестник подвига.

Если вы думаете, что мужчина не способен чувствовать, когда жизнь навалилась на вас своим самым острым углом, то нет. Всё-то он чувствует. Ещё когда из лифта выходил — уже сразу понял, будьте уверены. Потому что чувство обиды — оно как могучая невидимая вибрация, от которой немедленно начинают раскручиваться внутренние гайки. А то, что вида не подает — так это известный факт, что по горящим углям нужно идти, не останавливаясь.

И вот он, мужчина, пришёл домой и теперь развязывает шнурки, как чёрствый сухарь. Возможно, он немножко хочет, чтобы шнурки никогда не заканчивались, но это только доказывает: сейчас он будет сражаться с обидой и победит, чего бы это ни стоило.

На самом деле у женщины, и нам — мужчинам — стоит это понимать, совсем немного причин обижаться. Например, мы не соответствуем женским ожиданиям, или соответствуем, но только в том, что не оправдываем их. Или женщина не уверена в себе, потому что как можно быть уверенной в себе, если ты самолично выбрала вот... этого вот. Ему тридцать пять, а он до сих пор не может гармонично съесть второе, а поглощает сначала всё пюре, оставляя котлетку на потом. Или ещё хуже — пятнадцать минут молча смотрит в окно и ему нормально. А он на самом деле не смотрит даже, он просто отключился лицом к окну и стоит там, как манекен. И возмутительно ни о чем не думает.

Ещё обида как будто возникает из-за страха быть непонятой и отвергнутой, и вот здесь тоже очень всё понятно. За восемь лет мы с Мариной добились взаимопонимания примерно на уровне двух никогда не встречавшихся людей. Ничего нельзя оставлять недосказанным, иначе всё будет понято не так.

Однажды я встречал Марину с электрички и сказал, что стою у первого вагона. А потом шёл на другой конец платформы, потому что Марина уверена, что первый вагон находится в конце электрички. А когда я сказал, что первый вагон считается с головы состава и естественным образом расположен по ходу движения поезда, Марина ответила, мол, ну да, поезд едет вон в ту сторону, а движение начинается здесь, на том самом месте, где она стоит, а мне бы лучше перестать пререкаться.

Единственное, в чем мы безоговорочно согласны — у нас есть ребенок и он миленький. А вся остальная совместная жизнь — это гигантская шахматная доска размером миллион на миллион клеточек. Кажется, секрет борьбы с обидой прост — нужен мужчина, готовый не столько сражаться за взаимопонимание, сколько проигрывать снова и снова. Просто с нежным восхищением на лице.